К годовщине терактов в московском метро
Jan. 8th, 2018 09:30 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
grzegorz8 января 1977 года в Москве была осуществлена серия террористических актов. Первая бомба взорвалась в 17:33 в вагоне московского метро на перегоне между станциями «Измайловская» и «Первомайская». Второй взрыв прогремел в 18:05 в торговом зале продуктового магазина № 15 на улице Дзержинского (ныне Большая Лубянка), неподалёку от зданий КГБ СССР. Третья бомба взорвалась в 18:10 у продовольственного магазина № 5 на улице 25 Октября (ныне Никольская). В результате погибли 7 человек (все — при первом взрыве в метро), 37 были ранены.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Серия_терактов_в_Москве_(1977)
К поискам преступников были привлечены лучшие следователи прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Руководил оперативно-розыскной группой генерал-майор КГБ В. Н. Удилов. Операция получила кодовое название «Взрывники». Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог чётко описать внешность террористов, многие путались в своих показаниях.
По данным следствия, главным организатором и руководителем терактов был Степан Затикян, Степанян и Багдасарян — их непосредственными исполнителями.
На допросах Степанян и Багдасарян заявили, что были запуганы Затикяном, который, сидя в заключении, «подвинулся» на идее национализма и твердил, что нужно наказать русских за угнетение армянского народа.
Процесс в Верховном суде СССР проходил с 16 по 20 января 1979 года. Рассмотрение дела было практически закрытым[6].
Сохранилась видеозапись выступлений обвиняемых во время судебного процесса[7]. Одно из заявлений Затикяна на суде:
Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не властны меня судить, поскольку жидороссийская империя — не есть правовое государство! Это надо твёрдо помнить.
Затикян закончил своё последнее слово призывом на армянском языке:
Передайте другим, что нам остаётся месть, месть и ещё раз месть!
(Дословно: «Передайте людям, что это были последние слова Степана: Месть, месть и ещё раз месть»
24 января все обвиняемые были признаны судом виновными и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, и в тот же день приговорённые были расстреляны. Единственной информацией о суде и приговоре в центральной печати была краткая заметка в «Известиях» 31 января 1979 года, где упоминалась только фамилия Затикяна.
В Армении руководство пыталось замалчивать этот факт. Как отмечает бывший начальник 5-го управления КГБ СССР Ф. Д. Бобков, «по указанию первого секретаря ЦК компартии Армении Демирчяна ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте». К. С. Демирчян препятствовал следствию, однако впоследствии, после предъявления доказательств, согласился с выводами следственной группы.
Бобков высказал предположение, что к терактам имела отношение Армянская секретная армия освобождения Армении:
Отвечая на обвинения в фальсификации дела, бывший следователь КГБ СССР Аркадий Яровой, занимавшийся расследованием теракта, в 2004 году заявил:
Я могу только сказать, что мы честно делали своё дело и сегодня я могу спокойно смотреть в глаза своим детям и внукам. Что касается Затикяна, то я бы говорил не столько о его антисоветских, сколько о сепаратистских настроениях, которые в конце концов привели его на скамью подсудимых
Некоторые советские диссиденты, в частности, А. Д. Сахаров, протестовали против приговора, утверждая, что вина осуждённых «не доказана». Объектом критики был прежде всего тайный характер процесса. В своем письме Л. И. Брежневу 30 января 1979 года Сахаров требовал приостановки исполнения приговора и нового судебного разбирательства. По его словам,
Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация. Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро — много свидетелей могут подтвердить его алиби; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину…
Некоторые диссиденты, в частности, Г. О. Павловский, обращали внимание на появившиеся сразу же после взрыва в западной прессе утверждения, исходившие от просоветского журналиста Виктора Луи со ссылкой на официальные советские источники, о возможной причастности к взрыву диссидентов-правозащитников. По мнению Сахарова, «корреспонденция Виктора Луи явно была пробным шаром, прощупыванием реакции. За ней, при отсутствии отпора, мог последовать удар по диссидентам. Силу его заранее предугадать было нельзя. Кроме того, нельзя было исключать, что сам взрыв был провокацией, быть может, имеющей, а, быть может, и не имеющей прямого отношения к инакомыслящим».
11 января 1977 года Сахаров узнал из радиопередачи о статье Виктора Луи. Встревоженный возможным обвинением диссидентов в терроризме, он на следующий день обнародовал «Обращение к мировой общественности», где сообщал всё, что ему было известно об обстоятельствах взрыва и о статье Виктора Луи, напомнил о ненасильственных принципах диссидентов и о событиях, которые он расценивал как беззаконные действия властей, в частности, убийствах ряда диссидентов, в которых подозревалось КГБ. В конце «Обращения» он писал:
Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов — это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них «атмосферы народного гнева», а пока только преступная авантюра определённых кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию. Я призываю мировую общественность потребовать гласного расследования причин взрыва в московском метро 8 января с привлечением к участию вследствие иностранных экспертов и юристов…
По свидетельству Сахарова, часть диссидентов была твёрдо уверена, что взрывы — «дело рук КГБ»; другие допускали возможность вины Затикяна. Сахаров так передаёт их доводы и свою собственную позицию:
Некоторые убеждены, что всё дело — сплошная фальсификация КГБ: первоначально — с целью расправы над всеми инакомыслящими или с какой-то иной провокационной целью; потом, когда вышла осечка, — с целью расправы над НОП. Сторонники этой теории считают, что все вещественные доказательства сфабрикованы КГБ, что Багдасарян и Степанян сотрудничали с КГБ либо только на стадии следствия, либо даже на стадии осуществления преступления, что им было обещано сохранить жизнь и именно поэтому их фамилии не упоминаются в печати. Возможно, что потом договорённость была нарушена той или иной стороной.) Другие мои друзья считают, что Затикян и его товарищи — типичные националисты, подобно баскам, ИРА и т. п., и что нет ничего неожиданного в том, что кто-то в СССР стал террористом. Вина обвиняемых неопровержимо доказана, отсутствие гласности — в традиции политических процессов в СССР, а в данном случае КГБ мог опасаться вызвать цепную реакцию терроризма. Что касается меня, то я вижу слабые места в обеих крайних позициях. Моя позиция — промежуточная, а точней — неопределённая. Я по-прежнему считаю правильным своё письмо Брежневу, так как считаю, что без подлинной гласности подобное дело не может быть объективно рассмотрено, тем более что альтернативным обвинителем является КГБ.
Один из лидеров подпольной Неокоммунистической партии Советского Союза А. Н. Тарасов сообщает в своих воспоминаниях, что спустя четыре месяца после взрывов он был задержан по подозрению в их организации и освобождён только после того, как доказал своё «трёхсотпроцентное» алиби (он во время теракта лежал в больнице).
Бежавший на Запад полковник первого главного управления КГБ СССР Олег Гордиевский придерживался мнения, что трое армян были выбраны в качестве «козлов отпущения» в деле этого теракта. Сергей Григорьянц также утверждает, что взрывы выполнялись группой «Альфа» по заданию Юрия Андропова и Филиппа Бобкова
Получается, что теракты были организованы КГБ СССР.
Источник.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Серия_терактов_в_Москве_(1977)
К поискам преступников были привлечены лучшие следователи прокуратуры, МВД и КГБ СССР. Руководил оперативно-розыскной группой генерал-майор КГБ В. Н. Удилов. Операция получила кодовое название «Взрывники». Было опрошено более 500 свидетелей, видевших предполагаемых преступников. Однако никто из них так и не смог чётко описать внешность террористов, многие путались в своих показаниях.
По данным следствия, главным организатором и руководителем терактов был Степан Затикян, Степанян и Багдасарян — их непосредственными исполнителями.
На допросах Степанян и Багдасарян заявили, что были запуганы Затикяном, который, сидя в заключении, «подвинулся» на идее национализма и твердил, что нужно наказать русских за угнетение армянского народа.
Процесс в Верховном суде СССР проходил с 16 по 20 января 1979 года. Рассмотрение дела было практически закрытым[6].
Сохранилась видеозапись выступлений обвиняемых во время судебного процесса[7]. Одно из заявлений Затикяна на суде:
Я уже неоднократно заявлял, что я отказываюсь от вашего судилища и ни в каких защитниках не нуждаюсь. Я сам есть обвинитель, а не подсудимый. Вы не властны меня судить, поскольку жидороссийская империя — не есть правовое государство! Это надо твёрдо помнить.
Затикян закончил своё последнее слово призывом на армянском языке:
Передайте другим, что нам остаётся месть, месть и ещё раз месть!
(Дословно: «Передайте людям, что это были последние слова Степана: Месть, месть и ещё раз месть»
24 января все обвиняемые были признаны судом виновными и приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. 30 января Президиум Верховного совета СССР отклонил ходатайство о помиловании, и в тот же день приговорённые были расстреляны. Единственной информацией о суде и приговоре в центральной печати была краткая заметка в «Известиях» 31 января 1979 года, где упоминалась только фамилия Затикяна.
В Армении руководство пыталось замалчивать этот факт. Как отмечает бывший начальник 5-го управления КГБ СССР Ф. Д. Бобков, «по указанию первого секретаря ЦК компартии Армении Демирчяна ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте». К. С. Демирчян препятствовал следствию, однако впоследствии, после предъявления доказательств, согласился с выводами следственной группы.
Бобков высказал предположение, что к терактам имела отношение Армянская секретная армия освобождения Армении:
Отвечая на обвинения в фальсификации дела, бывший следователь КГБ СССР Аркадий Яровой, занимавшийся расследованием теракта, в 2004 году заявил:
Я могу только сказать, что мы честно делали своё дело и сегодня я могу спокойно смотреть в глаза своим детям и внукам. Что касается Затикяна, то я бы говорил не столько о его антисоветских, сколько о сепаратистских настроениях, которые в конце концов привели его на скамью подсудимых
Некоторые советские диссиденты, в частности, А. Д. Сахаров, протестовали против приговора, утверждая, что вина осуждённых «не доказана». Объектом критики был прежде всего тайный характер процесса. В своем письме Л. И. Брежневу 30 января 1979 года Сахаров требовал приостановки исполнения приговора и нового судебного разбирательства. По его словам,
Есть веские основания опасаться, что в этом деле имеет место судебная ошибка или умышленная фальсификация. Затикян не находился в Москве в момент взрыва в метро — много свидетелей могут подтвердить его алиби; следствие не проявило никакой заинтересованности в выяснении этого и других важных обстоятельств. Суд без всякой к тому необходимости был полностью закрытым и секретным, даже родственники ничего не знали о его проведении. Такой суд, на котором полностью нарушен принцип гласности, не может установить истину…
Некоторые диссиденты, в частности, Г. О. Павловский, обращали внимание на появившиеся сразу же после взрыва в западной прессе утверждения, исходившие от просоветского журналиста Виктора Луи со ссылкой на официальные советские источники, о возможной причастности к взрыву диссидентов-правозащитников. По мнению Сахарова, «корреспонденция Виктора Луи явно была пробным шаром, прощупыванием реакции. За ней, при отсутствии отпора, мог последовать удар по диссидентам. Силу его заранее предугадать было нельзя. Кроме того, нельзя было исключать, что сам взрыв был провокацией, быть может, имеющей, а, быть может, и не имеющей прямого отношения к инакомыслящим».
11 января 1977 года Сахаров узнал из радиопередачи о статье Виктора Луи. Встревоженный возможным обвинением диссидентов в терроризме, он на следующий день обнародовал «Обращение к мировой общественности», где сообщал всё, что ему было известно об обстоятельствах взрыва и о статье Виктора Луи, напомнил о ненасильственных принципах диссидентов и о событиях, которые он расценивал как беззаконные действия властей, в частности, убийствах ряда диссидентов, в которых подозревалось КГБ. В конце «Обращения» он писал:
Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменению всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если бы мои мысли оказались неверными. Во всяком случае, я хотел бы надеяться, что уголовные преступления репрессивных органов — это не государственная, санкционированная свыше новая политика подавления и дискредитации инакомыслящих, создания против них «атмосферы народного гнева», а пока только преступная авантюра определённых кругов репрессивных органов, не способных к честной борьбе идей и рвущихся к власти и влиянию. Я призываю мировую общественность потребовать гласного расследования причин взрыва в московском метро 8 января с привлечением к участию вследствие иностранных экспертов и юристов…
По свидетельству Сахарова, часть диссидентов была твёрдо уверена, что взрывы — «дело рук КГБ»; другие допускали возможность вины Затикяна. Сахаров так передаёт их доводы и свою собственную позицию:
Некоторые убеждены, что всё дело — сплошная фальсификация КГБ: первоначально — с целью расправы над всеми инакомыслящими или с какой-то иной провокационной целью; потом, когда вышла осечка, — с целью расправы над НОП. Сторонники этой теории считают, что все вещественные доказательства сфабрикованы КГБ, что Багдасарян и Степанян сотрудничали с КГБ либо только на стадии следствия, либо даже на стадии осуществления преступления, что им было обещано сохранить жизнь и именно поэтому их фамилии не упоминаются в печати. Возможно, что потом договорённость была нарушена той или иной стороной.) Другие мои друзья считают, что Затикян и его товарищи — типичные националисты, подобно баскам, ИРА и т. п., и что нет ничего неожиданного в том, что кто-то в СССР стал террористом. Вина обвиняемых неопровержимо доказана, отсутствие гласности — в традиции политических процессов в СССР, а в данном случае КГБ мог опасаться вызвать цепную реакцию терроризма. Что касается меня, то я вижу слабые места в обеих крайних позициях. Моя позиция — промежуточная, а точней — неопределённая. Я по-прежнему считаю правильным своё письмо Брежневу, так как считаю, что без подлинной гласности подобное дело не может быть объективно рассмотрено, тем более что альтернативным обвинителем является КГБ.
Один из лидеров подпольной Неокоммунистической партии Советского Союза А. Н. Тарасов сообщает в своих воспоминаниях, что спустя четыре месяца после взрывов он был задержан по подозрению в их организации и освобождён только после того, как доказал своё «трёхсотпроцентное» алиби (он во время теракта лежал в больнице).
Бежавший на Запад полковник первого главного управления КГБ СССР Олег Гордиевский придерживался мнения, что трое армян были выбраны в качестве «козлов отпущения» в деле этого теракта. Сергей Григорьянц также утверждает, что взрывы выполнялись группой «Альфа» по заданию Юрия Андропова и Филиппа Бобкова
Получается, что теракты были организованы КГБ СССР.
Источник.
![[community profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/community.png){kind=small}